И если это случится, пожалуйста, свяжитесь с правительством, которое могло бы нам помочь как можно быстрее.Я и моя жена исследовали озеро Рудольфа...
Се livre, publie dans le cadre du Programme d'Aide a la publication "Maxime Bogdanovitch", beneficie du so..
"Ну, - думает, - если направо пойдет - пропал, а налево - мой!" Налево река луку сделала, и некуда зверю было оттуда уйти: сзади охотник, спереди река широкая, ни человеку, ни зверю не переплыть...
Мир обывателя в сатирических сказках М. Е. Салтыкова-Щедрина
Салтыков-Щедрин - один из выдающихся писателей-сатириков классической русской литературы XIX в. Его талант своеобразен, оригинален и интересен, Одно из направлений творчества Салтыкова-Щедрина - обличение пороков общества. Его талант прекрасно справлялся с теми задачами, которые ставила перед ним эпоха. Видимо, по этой причине сказки Салтыкова-Щедрина, унаследовавшие и переработавшие традиции устного народного творчества, стали популярны а XIX веке и не утратили остроты и по сей день. Ведь пороки были всегда, независимо от века и системы правления. Достаточно взять в руки сказки Салтыкова-Щедрина, чтобы убедиться в этом. Взявшись за социальное обличение, он очень талантливо и виртуозно это делал. Выбрав форму сказки, писатель наполняет традиционную народную форму новым содержанием. Автор прекрасно владеет эзоповским языком, в иносказательности которого заключена многозначность, так нужная писателю, чтобы передать весь абсурд и несостоятельность изображаемой ситуации. "Сказки для детей изрядного возраста" - протест писателя-патриота на окружающую несправедливость, на мещанский образ мыслей. Несмотря на то, что в сказках действуют животные, рыбы и птицы, автор подразумевает людей-современников, которые служат, едят, пьют, дерутся, читают газеты, платят налоги, подличают и боятся. Салтыков-Щедрин издевался над шкурной обывательской мудростью "вяленых вобл" и пескарей, рабьей философией выпрашивания подачек самоотверженных и здравомыслящих зайцев. Он заклеймил трусливый дворянско-буржуазный либерализм сатирической формулой "применительно к подлости". Но не стоит думать, что писатель не видит альтернативы. Нет, он сохранил веру в нравственный и социальный идеал общества. Чтобы не быть голословным, обратимся к тексту сказок Салтыкова-Щедрина, в которых представлены типичные образы обывателей. Например, в сказке "Здравомысленный заяц" главный герой, "так здраво рассуждал, что и ослу впору". Считал, что "всякому зверю свое житье предоставлено" и, что хотя зайцев "все едят", он "не привередлив" и "всячески жить согласен". В пылу этого философствования был пойман Лисой, которая сьела его. Здесь изображен тип пустомели, умеющего только разглагольствовать. В другой сказке Карась-идеалист (герой одноименной сказки) живет в тихой заводи, благодушествует и лелеет мечты о торжестве добра над злом, и даже о возможности урезонить Щуку (которой отродясь не видывал), что она не имеет права есть других. Сам Карась есть ракушек, оправдываясь тем, что "сами в рот лезут", и у них "не душа, а пар". Представ перед Щукой со своими речами, на первый раз был отпущен с советом: "Пойди проспись". Во второй раз - заподозрен в "сицилиэме" и изрядно покусан на допросе Окунем, а в третий раз Щука так удивилась его возгласу: "Знаешь ли ты, что такое добродетель?" - что разинула рот и почти невольно проглотила собеседника" Мы видим в образе Карася гротескно запечатленного современного писателю либерала, оторванного от действительности, а потому пространно и абстрактно говорящего. Автор развенчивает идеалы утопического социализма. Трагизм заключается в незнании реалий прогрессивными людьми того времени. В сказке "Либерал" одноименный герой "рвался благое дело делать", но из опасливости все более умерял свои идеалы и стремления. Сначала действовал лишь "по возможности", затем соглашаясь получить "хоть что-нибудь", наконец, поступая "применительно к подлости", утешаясь соображением: "Сегодня я в грязи валяюсь, а завтра выглянет солнышко, обсушит грязь - и я опять молодец-молодцом!" Рядом по значению к этому образу стоит образ Киселя, который "был до того размывчив и мягок, что никакого неудобства и не чувствовал от того, что его ели". Господа до того им пресытились, что и свиньям есть предоставляли, так что в конце концов "от киселя остались только засохшие поскребушки". В гротескном виде здесь отобразились и крестьянская покорность, и послереформенное оскудение деревни, ограбленной уже не только "господами", но и новыми буржуазными хищниками, которые, по убеждению сатирика, как свиньи "сытости... не знают". В другой сказке, "Орел-меценат", главный герой окружил себя целым придворным штатом и согласился даже завести науки и искусства. Однако вскоре ему это надоело (впрочем, соловья прогнали сразу), и он жестоко расправился с совой и соколом, пытавшимися обучить его грамоте и арифметике, историка Дятла заточил в дупло и т.д. Читатель видит уничтожающую пародию на царя и правящие круги. Орел - враг науки, искусства, защитник тьмы и невежества. Но, на мой взгляд, это не только политическая сатира, но и обличение духовно-нравственного мещанства и ханжества: с одной стороны, желание показать свою образованность, с другой - нежелание хороших перемен. Пустопляс - персонаж сказки "Коняга", "братец" героя, в отличие от него, ведущий праздную жизнь. Олицетворение поместного дворянства. Рассуждение пустоплясов о коняге как о воплощении здравого смысла, смирения, "жизни духа и духа жизни" и т.п. представляет собой. Как писал современный писателю критик, "обиднейшую пародию" на тогдашние теории, стремившиеся оправдать и даже возвеличить "каторжный" труд крестьян, их забитость, темноту и пассивность. Вмещение, внедрение обывательщины и мещанского взгляда на жизнь в мозг человека с самого раннего детства запечатлен в сказке под названием "Рождественская сказка" в образе Русланцева Сережи, десятилетнего мальчика. После проповеди о необходимости жить по правде, сказанной, как вроде бы мимоходом, отмечает автор, "для праздника", Сережа решил так и поступать. Но и мать, и сам священник, и слуга остерегают его, что "с правдой-то жить оглядываючись надо". Потрясенный расхождением между высокими словами (поистине - рождественской сказкой) и реальной жизнью, рассказами о горестной участи тех, кто пытался жить по правде, герой заболел и умер. Автор показывает неприятие будничности жизни существом, еще не отравленным "миром". Пассивная роль в жизни, покорность судьбе видна в "Самоотверженном зайце", герой пойман волком и сидит в ожидании своей смерти, не осмеливаясь бежать даже тогда, когда за ним приходит брат его невесты и говорит, что она помирает с горя. Отпущенный, чтобы с ней повидаться, возвращается назад, как и обещал, удостаиваясь снисходительной волчьей похвалы. Читатель видит повиновение, покорность и надежду на милосердие хищников. "Здравомысленный заяц" - приспособление к режиму насилия. Узость взглядов "умеренного" человека изобличена в "Премудром пискаре", герой которого с детства был запуган предостережениями отца об опасности угодить в уху, и сделал вывод, "что надо так прожить, чтобы никто не заметил". Вырыл нору, лишь бы самому поместиться, не завел ни друзей, ни семьи, жил-дрожал, удостоившись под конец даже щучьих похвал: "Вот, кабы все так жили - то-то бы в реке тихо было!" Лишь перед смертью "премудрый" догадался, что в таком случае "пожалуй, вес пискарий род давно перевелся бы". История премудрого пискаря в гиперболизированной форме выражает смысл или, скорее, всю бессмыслицу трусливых попыток "посвятить себя культу самосохранения", как сказано в книге "За рубежом". Мы видим перекличку "Премудрого пискаря" и "Человека в футляре" А.П. Чехова. Таким образом, читать сказки Салтыкова-Щедрина довольно непросто. Но передовая интеллигенция конца XIX в. оценила сатиру автора. Но не стоит зацикливаться только на веке XIX, взглянем в век нынешний, XXI! - разве нет среди нас пискарей, орлов-меценатов, либералов, пустоплясов... И наша задача - бороться с мещанством не только в других, но и в себе.
Источник:http://www.litra.ru/
Тем временем:
...
Молодой человек читает, темноволосая лыжница (она назвалась Стеллой) обменивается банальностями с рыжей дамой.
- Я лично предпочитаю Локарно, а не Лугано.
- А я отдыхала в Кране, но мне не понравилось. На этом курорте все очень богаты или корчат из себя богачей...
Старая дама слушает их беседу, Ночная Роза грезит наяву.
На выходе из Симплонского туннеля - ни малейшего признака тумана. Иногда бывает и наоборот - горы задерживают облака.
Спала она, что ли? Странное уханье последних бетонных опор, о которые разбивается ветер, вырвало ее из дремотного оцепенения. Она изворачивается, чтобы поглядеть на узенькую полоску неба между двумя высокими скалистыми стенами. Небо безупречно синее.
- Я боялась, что таможенники полезут ко мне в чемодан, - говорит Стелла. - Вчера вечером я решила напоследок покататься при лунном свете, а вещи собрала в последнюю минуту, кое-как.
На итальянском вокзале Ночная Роза чуть не заблудилась. Ей был незнаком этот подземный переход (как быстро все меняется!), но впереди бежала юная лыжница в своих желтых брюках, с красными лыжами в руках, и она пошла за ней. Две другие дамы плелись где-то сзади.
Молодой человек остановился, чтобы купить сигареты. Ему-то уж известно, что времени у них предостаточно. Но вот наконец все пятеро спускаются по каменным ступеням и долго шагают по мрачному переходу. “Куда мы идем?” Они выходят к подземному вокзалу, где в темноте их ждет маленький поезд.
И снова они сидят вместе, в одном купе. Здесь холодно, горят только две лампочки. Скуки ради Ночная Роза глядит в окно, на светящиеся часы; они показывают 9 часов 24 минуты.
Она переплетает пальцы, точно для молитвы. И сама удивляется этому жесту - она не молилась уже много лет. Разнимает руки, но тотчас сплетает пальцы опять, так им приятнее.
Поезд мягко трогается и летит навстречу дню, согреваясь на ходу.
Здесь, на равнине, круглой, как цирк, уже зажигаются огни; извилистые речушки, заросшие по берегам сурепкой, окутаны легкой дымкой. В окне проносятся луга, ивы, а вот сад с огородом, на шесте болтается целлулоидный голыш...
