Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
читайте также:
Его собеседник, мистер Шелби, производил впечатление истинного джентльмена, а убранство и весь тон дома свидетельствовали о том, что хозяева е..
Бичер-Стоу Гарриет   
«Хижина дяди Тома»
читайте также:
5 Число для молитвы - десять мужчин - миньян. Евреи приписывают особую силу молитве в собрании десяти мужчин, по сказанному (Руфь 4:2): "Он взя..
Шмуэль Йосеф Халеви Чачкес Агнон   
«В сердцевине морей»
читайте также:
Бродят кони их средь луга, По притоптанной траве, По кровавой мураве... Царь завыл: "Ох дети, дети!..
Пушкин Александр Сергеевич   
«Сказка о золотом петушке»
       Михаил Евграфович Салтыков-ЩедринРефераты и сочиненияИго безумия в «Истории одного города» М.Е.Салтыкова-Щедрина
Ваши закладки:
Обратите внимание: для Вашего удобства на сайте функционирует уникальная система установки «закладок» в книгах. Все книги автоматически «запоминают» последнюю прочтённую Вами страницу, и при следующем посещении предлагают начать чтение именно с неё.

Все рефераты и сочинения

Иго безумия в «Истории одного города» М.Е.Салтыкова-Щедрина


    История города Глупова — это "история, содержанием которой является беспрерывный испуг", история, которая сводится к тому, что "градоначальники секут, а обыватели трепещут". Летопись города Глупова вон лощает наиболее темные стороны истории "немытой" России, о которой с такой болью говорил Лермонтов.
    Обращение к прошлому в сочетании с острой злободневностью определило особенности языка "Истории одного города". Это удивительный сплав старинных речений и новообразований, народно-поэтических форм и слов иностранного происхождения. Такое "смешенье языков" создает на редкость комический эффект.
    Щедрин мастерски владеет старинным слогом древних летописей, указов, грамот. Столь же мастерски воспроизводит сатирик народно-поэтическую речь. Повествование нередко звучит как народный сказ, в нем встречаются сказочные обороты ("очи ясные", "добры молодцы", "долго ли, коротко ли", "все ельничком да березничком"), слышатся интонации живой устной речи, и тут же употребляются слова современной публицистики.
    Рассказывая о древней истории, о событиях, отнесенных к XVIII веку, сатирик допускает не только в языке, но и в изложении фактов нарочитые анахронизмы, неожиданно вводя в свою летопись упоминание то о железных дорогах, то о "лондонских агитаторах" (то есть Герцене и Огареве). Глава "О корени происхождения глуповцев" начинается подражанием "Слову о полку Игореве", при этом вводятся имена современников Щедрина — ученых-историков.
    Так минувшее и настоящее причудливо переплелись на страницах "Истории одного города". Перед нами — художественное исследование самодержавного строя и сущности рабской психологии. Черты ее сатирик находит и в прошлом, и в современности.
    Писатель разоблачает самую сущность самодержавной системы, антинародный характер правящей власти — ив этом прежде всего заключена злободневная направленность его сатиры.
    Уже из "описи градоначальникам" нетрудно понять, кто правители народа и какова их деятельность. Все это невежды и проходимцы, реформы которых бессмысленны и вредны. Один градоначальник вводит просвещение — другой его упраздняет, один строит город — другой его разрушает, один пренебрегает законами — другой издает их по всякому поводу и без всякого смысла.
    История Глупова свидетельствует о том, что лучше всего народу жилось при градоправителе, который делами совсем не занимался, так как у него была фаршированная голова. А самый старший из всех градоначальников — это градоначальник наиболее деятельный, Угрюм-Бурчеев. Он воплощает в себе самую сущность единовластия, тупой и слепой силы. Щедрин создает незабываемый портрет этого фанатика непреклонности. У него был "взор, светлый как сталь, взор, совершенно свободный от мысли". Портрет его дается на фоне такого пейзажа: "пустыня, посреди которой стоит острог; сверху, вместо неба, нависла серая солдатская шинель..."
    Случайно добравшись до власти, градоначальники столь же случайно сходят со сцены. Судьба их отражает характерные для русского самодержавия дворцовые перевороты, жертвой которых были и цари, и их фавориты.
    Сатирическое обличение направлено не против отдельных личностей; невероятные события, изображенные в "Истории...", выявляют сущность правительственной системы Российской империи — "жизнь, находящуюся под игом безумия".
    Злой сарказм, ненависть и презрение пронизывают страницы "Истории...", где рисуются образы градоначальников. Иные чувства автора выражены там, где речь идет о народе.
    Скорбной насмешкой и горечью полны страницы "Истории одного города", рисующие глуповцев, в образе которых писатель воплотил все то темное, косное, рабское, что веками накапливалось в русском обществе и в народной среде "под игом безумия". Рабский, бессмысленный страх и холопское начальстволюбие — вот что руководит поступками глуповских обывателей.
    Под игом тупой и жестокой власти нет конца мучениям народным. История глуповцев — это история разнообразных бедствий. То идут войны "за просвещение", под которым разумеются насильственные посевы горчицы и персидской ромашки, то "против просвещения"; то наступает засуха, бескормица, то пожары истребляют дома и имущество жителей. "Не скажешь, что тут горит, что плачет, что страдает; тут все горит, все плачет, все страдает... Даже стонов отдельных не слышно" — так рисуется картина народных бедствий. Века страданий и рабства породили тупую философию.
    Правда, когда становится уж совсем невмоготу, вспыхивают бунты. История Глупова богата бунтами, но каждый из них — "бунт бессмысленный и беспощадный". Глуповцы топят в реке, бросают с раската первых попавшихся граждан и легко поддаются усмирению. Бунт завершается повальной поркой, зачинщиков тащат на съезжую, и глуповцы снова предаются страху и трепету. Сущность глуповских бунтов определил один старожил: "Мало ли было бунтов! У нас, сударь, насчет этого такая примета: коли секут — так уж и знаешь, что бунт!"
    Реакционеры обвиняли Щедрина в глумлении над русским народом. Возражая им, сатирик писал: "Я люблю Россию до боли сердечной..." Боль эту вызывала забитость, темнота и покорность народных масс, пассивность общества, терпевшего гнет самодержавия. Этой болью полно было сердце всех лучших русских людей. Эта боль была наивысшим проявлением их любви к многострадальной родине.
    Изображая в прошлом — настоящее, в фантастическом — реальное, сочетая комическое с трагическим, широко используя эзопов язык, Щедрин сурово осуждал рабство во всех его проявлениях и призывал сбросить его иго.


Тем временем:

... В то время я охотно занялся бы делом, мне очень хотелось стать торговцем. Но зачем говорить о том, что было тогда, - теперь у меня нет никакого желания быть торговцем.
Больше всего мне нравится лежать в кровати и мечтать. Лежа, я подсчитываю, сколько сотен тысяч рабочих дней нужно, чтобы построить мост или большой дом, и думаю о том, что этот мост и этот дом могут быть разрушены в одну минуту. Зачем же тогда работать? По-моему, все бессмысленно. Именно это и сводит меня с ума, когда я бываю вынужден таскать камни или убирать мусор, чтобы они имели возможность построить еще какое-нибудь кафе.
Я сказал, что дело в нервах, но нет, дело в том, что все бессмысленно.
В сущности, мне все равно, что они подумают. Но ведь это ужасно - никогда не иметь денег. Деньги необходимы, без них не обойтись. Имеется счетчик, а вы пользуетесь лампой (иногда ведь бывает нужен свет), щелкает выключатель, вспыхивает лампочка, и вот уже деньги текут из вашего кармана. Даже если вы не пользуетесь светом, приходится вносить плату за счетчик, плату за квартиру... Говорят, что нужно иметь комнату. Сперва я жил в подвале, там было недурно, у меня была печка, и я воровал угольные брикеты; но меня разыскали, пришли репортеры, сфотографировали и поместили статью с моим портретом: "Бедствия бывшего военнопленного". Мне пришлось попросту убраться оттуда. Чиновник из жилищного управления сказал, что для него это вопрос престижа, и я был вынужден снять комнату. Иногда мне удается заработать. Это ясно. Я выполняю поручения, таскаю угольные брикеты и складываю их аккуратно в углу подвалов.
Я умею отлично складывать брикеты, к тому же недорого беру. Конечно, зарабатываю я мало, этого никогда не хватает, чтобы заплатить за квартиру. Иногда удается лишь внести плату за электричество, купить немного сигарет и хлеба...
Стоя на углу, я думал обо всем этом.
Мой знакомый спекулянт, который стал теперь честным торговцем, посматривал на меня недоверчиво. Эта свинья хорошо меня знает, ведь нельзя не знать друг друга, если в течение двух лет встречаешься чуть не каждый день. Может быть, он подумал, будто я хочу у него что-нибудь украсть...

Белль Генрих   
«Торговля есть торговля»





Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин:

«Пошехонская старина. Окончание»

«Годовщина»

«За рубежом»

«Современная идиллия»

«Премудрый пискарь»


Все книги



Другие ресурсы сети:

Берроуз, Уильям Сьюард (William Seward Burroughs)

Карамзин Николай Михайлович

Полный список электронных библиотек, созданных и поддерживаемых под эгидой Российской Литературной Сети представлен на страницах соответствующих разделов веб-сайта Rulib.net