«Господа ташкентцы»

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Господа ташкентцы



*Картины нравов*


ОТ АВТОРА



Исследование о "Ташкентцах" распадается на две части: "Ташкентом
приготовительного класса" и "Ташкентцы в действии". Настоящим томом
оканчивается первая часть, составляющая сама по себе отдельное целое. Я
отнюдь не имею претензии утверждать, что в представляемых здесь вниманию
читателя параллелях исчерпывается все, что могло бы подойти под эту рубрику,
но ежели бы я пошел еще далее в воспроизведении различных типов
"ташкентства", то работе моей, пожалуй, не было бы конца. Притом же в
намерениях моих было написать ежели не роман в собственном значении этого
слова, то более или менее законченную картину нравов, в которой читатель мог
бы видеть как источники "ташкентства", так и выражение этого явления в
действительности. Поэтому первую часть я посвящаю биографическим
подробностям героев ташкентства, а во второй - на сцену явится самое
"ташкентское дело", в создании которого примут участие действующие лица
первой части. Ввиду этого я нашел, что привлечение слишком большого
количества элементов, хотя и однородных по своим целям, но крайне
разнообразных в своих проявлениях, могло бы загромоздить мой труд множеством
лиц, связь между которыми, быть может, представилась бы читателю не вполне
ясною. Тем не менее я сознаю, что отсутствие некоторых типов (как, например,
ташкентца-педагога, ташкентца-благотворителя и т. п.) составляет пропуск
очень заметный. Но я постараюсь познакомить читателя с этими типами во
второй части, выводя их постепенно, в роли эпизодических лиц.

-----


ВВЕДЕНИЕ



В рассказах Глинки (композитора) занесен следующий факт. Однажды
покойный литератор Кукольник, без приготовлений, "необыкновенно ясно и
дельно" изложил перед Глинкой историю Литвы, и когда последний, не
подозревая за автором "Торквато Тассо" столь разнообразных познаний, выразил
свое удивление по этому поводу, то Кукольник отвечал: "Прикажут - завтра же
буду акушером".
Ответ этот драгоценен, ибо дает меру талантливости русского человека.
Но он еще более драгоценен в том смысле, что раскрывает некоторую тайну,
свидетельствующую, что упомянутая выше талантливость находится в теснейшей
зависимости от "приказания". Ежели мы не изобрели пороха, то это значит, что
нам не было это приказано; ежели мы не опередили Европу на поприще
общественного и политического устройства, то это означает, что и по сему
предмету никаких распоряжений не последовало. Мы не виноваты. Прикажут - и
Россия завтра же покроется школами и университетами; прикажут - и
просвещение, вместо школ, сосредоточится в полицейских управлениях.