Современная идиллия

(Прим. M. E. Салтыкова-Щедрина.)}

- Да, брат, был такой крестьянин! был! - воскликнул я, подавленный
нарисованною Державиным картиной.
Как ни сдержан был Глумов, но на этот раз и он счел неуместным
охлаждать мой восторг.
- Да, брат, был, - сказал он почти сочувственно.
- Было! все было! - продолжал я восклицать в восхищении, - и "добры щи"
были! представь себе: "добры щи"!
- Представляю, но все-таки не могу не сказать: восхищаться ты можешь,
но с таким расчетом, чтобы восхищение прошлым не могло служить поводом для
превратных толкований в смысле укора настоящему!
И с этим замечанием я должен был согласиться. Да, и восторги нужно
соразмерять, то есть ни в каком случае не сосредоточивать их на одной
какой-нибудь точке, но распределять на возможно большее количество точек.
Нужды нет, что, вследствие этого распределения, восторг сделается более
умеренным, но зато он все точки равно осветит и от каждой получит дань
похвалы и поощрения. Поэты старого доброго времени очень тонко это понимали
и потому, ни на ком исключительно не останавливаясь и никого не обижая, всем
подносили посильные комплименты.
Мы повернули назад, прихватили Песков, и когда поравнялись с одним
одноэтажным деревянным домиком, то я сказал:
- Вот в этом самом доме цензор Красовский родился!
- Врешь?
Я соврал действительно; но так как срок, в течение которого мне
предстояло "годить", не был определен, то надо же было как-нибудь время
проводить! Поэтому я не только не сознался, но и продолжал стоять на своем.
- Верно, что тут! - упорствовал я, - мне Тряпичкин сказывал. Он, брат,
нынче фельетоны-то бросил, за исторические исследования принялся! Уваровскую
премию надеется получить! Тут родился! тут!
Постояли, полюбовались, вспомнили, как у покойного всю жизнь живот
болел, наконец, - махнули рукой и пошли по Лиговке. Долго ничего
замечательного не было, но вдруг мои глаза ухитрились отыскать знакомый дом.
- Вот в этом самом доме собрания библиографов бывают, - сказал я.
- Когда?
- Собираются они по ночам и в величайшем секрете: боятся, чтоб полиция
не накрыла.
- Их-то?
- Да, брат, и их! - Вообще человечество все...
- Ты бывал на этих собраниях?
- Был однажды. При мне "Черную шаль" Пушкина библиографической
разработке подвергали. Они, брат, ее в двух томах с комментариями хотят
издавать.
- Вот бы где "годить"-то хорошо! Туда бы забраться, да там все время и
переждать!
- Да, хорошо бы. При мне в течение трех часов только два первые стиха
обработали. Вот видишь, обыкновенно мы так читаем:

Гляжу я безмолвно на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.