Современная идиллия

Но дисциплина уже
сказывалась, и мысли приходили в голову именно все такие, какие должны
приходить людям, собравшимся к ранней обедне.
- Глумов! ты не спишь?
- Не сплю. А ты?
- И я не сплю.
- Гм... не зажечь ли свечу?
- Погоди, может быть, и уснем.
Прошло еще с полчаса - не спится, да и только. Зажгли свечу, спустили
ноги с кровати и сели друг против друга. Глядели-глядели - наконец смешно
стало.
- Постой-ка, я в буфет схожу; я там, на всякий случай, два куска
ветчины припас! - сказал Глумов.
- Сходи, пожалуй!
Глумов зашлепал туфлями, а я сидел и прислушивался. Вот
он в кабинет вошел, вот вступил в переднюю, вот поворотил в столовую...
Чу! ключ повернулся в замке, тарелки стукнули... Идет назад!!
Когда человек решился годить, то все для него интересно; способность к
наблюдению изощряется почти до ясновидения, а мысли - приходят во множестве.
- Вот ветчина, а вот водка. Закусим! - сказал Глумов.
- Гм... ветчина! Хорошо ветчиной на ночь закусить - спаться лучше
будет. А ты, Глумов, думал ли когда-нибудь об том, как эта самая ветчина
ветчиной делается?
- Была прежде свинья, потом ее зарезали, рассортировали, окорока
посолили, провесили - вот и ветчина сделалась.
- Нет, не это! А вот кому эта свинья принадлежала? Кто ее выхолил,
выкормил? И почему он с нею расстался, а теперь мы, которые ничего не
выкармливали, окорока этой свиньи едим...
- И празднословием занимаемся... Будет! Сказано тебе, погодить - ну, и
жди!
- Глумов! я - немножко!
- Ни слова, ни полслова - вот тебе и сказ. Доедай и ложись! А чтобы
воображение осадить - вот тебе водка.
Выпили по две рюмки - и действительно как-то сподручнее годить
сделалось. В голову словно облако тумана ворвалось, теплота по всем суставам
пошла. Я закутался в одеяло и стал молчать. Молчать - это целое занятие,
целый умственный процесс, особливо если при этом имеется в виду практический
результат. А так как в настоящем случае ожидаемый результат заключался в
слове "заснуть", то я предался молчанию, усиленно отгоняя и устраняя все,
что могло нанести ему ущерб. Старался не переменять положения тела, всякому
проблеску мысли сейчас же посылал встречный проблеск мысли, по преимуществу,
ни с чем несообразный, даже целые сказки себе сказывал. Содержание этих
сказок я излагать здесь не буду (это завлекло бы меня, пожалуй, за пределы
моих скромных намерений), но, признаюсь откровенно, все они имели в своем
основании слово "погодить".
Наконец, уже почти совсем сонный, я вымолвил:
- Да, брат! а насчет ветчины - все-таки... Это, брат, в своем роде -
сюжет!
- Сюжет! - тоже сквозь сон ответил мне Глумов, и затем голова моя
окончательно окунулась в облако.